Космическое Правосознание

12 апреля 1961 года человек впервые вышел в Космос внутри искусственного летательного аппарата, и началась Космическая Эра в истории нашей планетной цивилизации. Люди верили, что сегодня, шестьдесят лет тому вперёд, мы будем жить на других планетах, оставлять следы на их пыльных тропинках, а на Марсе зацветут яблони. Предполагалось, что Космос станет центром новой жизни человечества, изменит весь общественный строй, сознание, культуру. Однако этого не произошло. В ряде направлений космической деятельности мы как вид не только не продвинулись вперёд, а даже уступили однажды занятые рубежи. В чем причина?

Причина в том, что о начале Космической Эры в 1961 году можно говорить лишь в узком, техническом смысле. С одной стороны, в широком смысле, она должна была начаться раньше, когда сознание человека впервые поднялось до уровня задачи по выходу за границы колыбели. С мечты и масштабного плана по заселению звёзд, с русского космизма, с идей и конструкторских решений для покорения Космоса. То есть, как минимум, с Ломоносова, Федорова, Циолковского и других Первых. С другой стороны, в этом же широком смысле, Комическая Эра еще и не начиналась. Потому что технический прорыв не повлек за собой прорыв в общественном сознании, культуре, воспитании и образовании. Даже в Советском Союзе. Осознанное управление Историей в интересах человека-творца, так и не началось. Как верно заметил В.И. Вернадский, мы стоим на пороге настоящей, управляемой Истории. Как и на пороге настоящей Космической Эры. Но пока что на пороге со стороны «пред-истории» и «пред-космической эры».

Одним из важнейших шагов к новой эре выживания и победы навсегда является переход к новому, космическому правосознанию. Право является важнейшим и наиболее явным, прямым инструментом управления жизнью общества. Следовательно, и управления его будущим. Ни одна сфера общественного сознания не может существовать в отрыве от других. Отличие правосознания в том, что оно воплощается в требование и ожидание конкретных действий от власти, либо в готовности к собственным действиям, чтобы нужную власть построить. То есть, если уж какая-то идея стала правовой, она точно овладела массами, люди считают её необходимой, готовы проявлять волю и бороться за её реализацию.

Для новой эпохи нужно принципиально новое понимание права. Не буржуазное или социалистическое, не частное и публичное – всё это уже устарело. Право должно быть целесообразным. Мы, наконец, должны ответить себе на вопросы – «Хорошие у нас законы или плохие?», и «Кто за это отвечает?». С какими ценностями должны соизмеряться законы? Неизвестно. Как они учитывают современные достижения науки, понимание природы человека? Никак. Какие последствия принятия любого закона и кто лично заинтересован в том, чтобы последствия были максимально эффективными? Никто.

За примерами не надо далеко ходить. Один пьяный водитель сбивает на остановке 6 человек. Какая норма права могла бы его остановить, вернуть их к жизни? Статья УК о наказании за вождение в нетрезвом виде? Смешно. Пьяному уже море по колено. Или, может быть, к этому привело разрешение на свободную торговлю спиртным? Что важнее стране, обществу? Жизнь его сыновей и дочерей или право каждого на саморазрушение и отравление себя наркотическими веществами? Ответ очевиден.

Однако, современное правовое сознание и правовая культура стыдливо игнорирует сам вопрос. Нельзя спрашивать, «каким должно быть право?», «какая цель стоит перед самой системой управления, где право лишь инструмент?». С кого спросить за достижение этой цели, как измерить, данные нормы и законы приближают нас или отдаляют от цели? Твердая постановка этих вопросов, требование ответов, это первый шаг на пути к космическому правосознанию. К правосознанию жизни и победы.

Далее, уже до нашей эры в Риме было ясно, что право не может быть только формальным. Оно должно иметь гибкость управления, сочетать общеобязательность с учетом каждой уникальной ситуации. Иначе это не справедливость, а глупость. Когда у субъекта управления нет усмотрения, он перестает быть субъектом. Воля народа или его избранников перестает существовать даже образно. Если формальное право в данной ситуации вредит сообществу – оно сразу же изменяется управляющим субъектом, а не ждет, пока пройдет вся процедура законотворчества. Любая чисто формальная система норм априори становится неадекватной с момента своего появления, потому что реальность постоянно меняется и движется вперёд, а мертвая норма – нет.

Возьмем пример, понятный многим. За парковку в неположенном месте в Москве вся сумма наказаний учитывая эвакуацию и штрафы может достичь 12.000 и более, и это даже без участия суда. Автоматически! Для многих это составляет от трети, до половины заработной платы. При этом никак не учитывается ни социальный статус человека, ни размер его дохода, ни причина, по которой он допустил это нарушение. В то же время люди состоятельные спокойно идут на такие нарушения, не сильно переживая. Получается, это «налог на бедность»? Вновь смешно. Наказание абсолютно неадекватно общественной опасности деяния. Превышение скорости может повлечь гибель людей, но стоит 500 рублей.

Подобное «право» - итог даже не злого умысла, а отсутствия настоящего правосознания, которое сейчас может быть только космическим.

Финальная причина для такой необходимости, это права Человечества и грядущих поколений. Предки завещали нам жизнь и всё, достигнутое ими, саму возможность рассуждать о настоящем праве. Как регулируется наша благодарность? Наша ответственность сохранить и приумножить, продолжить дело и мечту отцов? До сей поры никак. Какой закон обязывает вести разумное хозяйство, строить на века, думать о потомках до седьмого колена? Нет такого, следовательно, текущая система права не защищает самое главное, единственно важное – право Человечества на выживание и победу навсегда.

Если право противоречит законам сохранения и развития жизни – оно иллюзорно и ложно. Право одного потреблять сверх меры за счет многих – иллюзорно и ложно. Право говорить и жить так, что «после нас хоть потоп» - иллюзорно и ложно. В старом сознании, за тысячи лет такой вопрос не был даже поставлен. В космическом, он очевиден и стоит на первом месте.

По иронии, почти во всем мире закон уже признает права грядущих поколений, но робко и непоследовательно. Я говорю о праве наследования, конечно. Воля уже ушедшего человека всё еще обеспечивается государством. Но как говориться, каждому праву должна соответствовать и обязанность. Человек может передать имущество своим потомкам, но те не обязаны ни сохранить дар, ни поступить так же со своим родом.

В эпоху информации, глобализации, войн и сотрудничества - очевидно каждому, что мир взаимосвязан, что действия одних стран определяют судьбу других. У нас на всех одна атмосфера, одни океаны, одна планета – космический корабль, летящая во Вселенной. Ядерные испытания, выбросы химикатов, уничтожение лесов – в одном месте - влекут за собой необратимые последствия в других. Это способен понять даже ребенок. В то же время нет никакого способа управлять и регулировать процессы за границами национальных государств. Международные организации лишены главного свойства права – принуждения. А как хорошо работают добровольные ограничения, да что уж там, и двусторонние договоры - мы все знаем. Особенно для США. Нет могущества Советского Союза, нет и действия «международного права».

Национальное право не способно решить проблемы и задачи дня Земли. Международное право – иллюзорно по своей природе. Космическое, действующее право будущего требует космического государства, единого для всей планеты. По меньшей мере – паритета сил сверхдержав и механизма принуждения. Легко сказать, да трудно сделать, факт. Но если цель не поставить, не достигнешь её никогда. Космическое правосознание ставит, определяет стратегию, заставляет «ввязаться в драку», а это уже половина дела.

Яркий пример отставания от реальности дает Федеральный Закон «О космической деятельности». Прежде всего, он никак не регулирует усилия энтузиастов и граждан по освоению космоса, не поощряет науку, исследования и даже испытания любых летательных аппаратов. Получается, космической деятельности за пределами госкорпораций, просто не существует. Далее, системно производятся попытки обязать другие страны соблюдать законы России в Космосе, где нет ни территорий, ни механизмов принуждения. Вводится понятие «прилегающего пространства» к космическим аппаратам России, но как заставить его не нарушать? Как его точно определить? Нет ответа. Утверждается приоритет «наших законов» над «чужими» в случае их противоречия в Космосе, но кто и как защитит этот приоритет? Нет ответа. Декларируется недопустимость превышения экологической нагрузки на Космос. Но наш закон обязывает только нас. Следовательно, если другие страны эту нагрузку уже «превысили» то нам остается лишь перестать летать в Космос вообще, исполняя собственные законы, как и положено. В качестве уже курьеза, командир космического аппарата наделяется «всей полнотой власти» в его рамках. Но что это значит? Ведь больше никто в нашей стране всей полнотой власти не обладает. Остается только позавидовать командиру.

Что и говорить, Закон не ставит ясных целей развития Космонавтики, не назначает ответственных за их достижение. Как следствие, является скорее набором благих пожеланий, чем документом к исполнению и действию.

Необходимость целеполагания, ответственности и неформального управления была осознана в Риме еще до нашей эры. Однако, в нашей стране есть более современный и близкий пример XX века. Когда в эпоху, куда менее просвещенную, цифровую и мирную, чем сейчас, был реализован механизм «революционного правосознания». Декрет о Суде №1 от 22 ноября 1917 года велел судам руководствоваться этим источником права, когда законов, старых и новых – не хватает. Либо когда закон очевидно противоречит сути дела! С революции и месяца не прошло, а уже было ясно, что для построения нового общества, формальных норм никогда не будет хватать.

Сейчас и представить такого нельзя. В деревне Долгоостровской под Архангельском коллективно расправились и убили «ведьму» - так революционный трибунал признал виновными всех совершеннолетних жителей деревни. Коллективно приговорил их к штрафу в 4 тысячи рублей и пустил штраф на строительство в деревне учреждений просвещения! Не просто справедливо, а с заделом на будущее. На опережающее развитие.

А что было бы по формальному, современному праву, сегодня? Коллективным организатором преступления «сход жителей» признать нельзя, не знает такого закон. А «революционного правосознания» нету. В итоге был бы осужден непосредственный исполнитель преступления, сел бы в тюрьму. И вместо одной пропавшей жизни, имели бы две. Вот вам и справедливость, и задел на будущее. Почувствуйте разницу, называется.

Главное, суд должен был обосновать своё решение. Не сослаться на формальную норму и развести руками, мол «закон суров, но закон». А принять решение, адекватное ситуации и за него ответить. Стоит напомнить, что в Советские времена суд был участником процесса и обязан был установить истину по делу, а не решить, кто из сторон имеет лучшего адвоката и громче выступает. Судья лично отвечал за своё революционное правосознание, потому и мог приговорить целую деревню. Потому что истина.

Может показаться, что это открывает простор для произвола и ухарства. Творческое советское государство было на острие науки, стремилось понять законы развития общества, жизни – и отразить в праве. Г.М. Португалов, автор научного анализа советского права «Революционная совесть и революционное правосознание» - только вдумайтесь в название! – приходит к справедливому выводу: «Поскольку доктрина научного социализма выводит его из строгой закономерности экономического быта и в круг этой закономерности включает все сферы духовной и хозяйственной жизни человека, приходится признать, что создаваемое им правосознание есть проявление той же мировой закономерности, в равной мере общей всем, кто разделяет основы учения, и в этом смысле, можно утверждать, наделенной признаками ratio naturalis. Декреты являются простыми оттисками того же социалистического правосознания».

Что это значит? Значит, что уже в 1917 году была понятна необходимая связь права и науки. Отражение в праве достижений передовой технической, философской и политической мысли. Уже тогда право было истинным инструментом управления, создания будущего, согласно взглядам вождей и целям развития общества. Потому и назначили Циолковскому пенсию в 1921 году, а планетарий в Москве построили в 1927. На фоне голода, революции, и десятилетних войн. Сейчас же право, формализм и бюрократия является истинной преградой развитию.

Как мы говорим в «Империуме Человека», Хаосу противостоит не порядок. Предельный порядок – это смерть. Ему противостоит гармония. Сегодня она воплощается в космическом правосознании. Космической необходимости.