Мост Эйнштейна. Крайний рассказ об Андрее Янине

Он прибыл в обсерваторию поздно вечером. В небе горели яркие звёзды, какие бывают только здесь, в горах. Светы уже не было в башне Большого Звёздного и он, невольно ускорив шаги, отправился к домику, построенному недавно на окраине посёлка астрономов.

Какой-то зверёк выскочил из кустов у самого дома и шмыгнул в подворотню.

Кошка, наверное, подумал он, плохая примета.

По скрипучей лестнице он поднялся на второй этаж. Заглянул в спальню. Света, закутавшись в плед, сидела на кровати. Рядом, на его подушке, лежала книга.

- Почему не спишь? – тихо спросил он. В такие мгновения он старался не смотреть ей в глаза.

- Ты же знаешь… - в голосе её не было упрёка. – Просто не могу уснуть без тебя.

Он с удивлением посмотрел на Свету. Что-то в ней неуловимо изменилось. Неужели начинает догадываться, подумал он. Иногда он удивлялся её терпению и выдержке. Так было и сейчас.

- Кушать будешь?

- Нет, спасибо, - он разделся и лёг, убрав книжку со своей подушки. Приятная расслабленность разлилась по телу.

- Устал? – Света привычно свернулась калачиком рядом и положила голову на его плечо. Сразу стало тепло, уютно и спокойно.

- Да, пришлось выложиться. Сама знаешь, до конца командировки - неделя. И, похоже, это последняя моя командировка сюда.

Так он работал всегда. Иначе не мог. Иногда сам удивлялся: зачем? Ведь мог, при желании, найти массу оправданий. Здоровье и впрямь надо беречь. Особенно, когда нервы накалены до предела, словно спираль электроплитки, рассчитанная на более низкое напряжение.

В крови, что ли это, вяло, подумал он. Могут же расслабляться те, кто заботится лишь о видимости бурной деятельности! Ведь живут! И обычно лучше тех, кто действительно творит историю…

- Потушить свет?

Он открыл глаза. Света задумчиво смотрела на него.

- Что-нибудь случилось?

- Ты иногда кажешься мне таким чужим и далёким, – прошептала она.

- И всё-таки, что случилось? Я же чувствую: ты что-то недоговариваешь.

- У нас будет ребёнок, - Света закрыла глаза и, отодвинувшись, легла на спину. Раздался щелчок и свет потух. Он почувствовал, как рука Светы коснулась его лба. Стало легче. В темноте она не могла видеть его лица и его реакции на её слова. И это правильно. Иногда он не хотел анализировать явления окружающие его. Хотелось просто отдаться течению жизни и ничего особенного не предпринимать. Просто жить и наслаждаться жизнью, несмотря на то, что она с каждым днём становилась всё сложнее и запутаннее.

Ему надоела его раздвоенность. С радостью и опаской он замечал, что всё больше меняется. Его приобретённая в той, прежней, жизни любовь к логическим построениям затухала. Особенно, когда он вот так лежал рядом с ней и ощущал тепло её тела.

- Ты рад? – голос Светы дрожал. Он чувствовал, что она вот-вот расплачется.

Он молчал. Врать не мог, а радости не было. Не было у него отцовского инстинкта и желания иметь детей. Видимо такова была особенность его набора генов. А может быть, сказывался груз прожитых лет?

Хотя в последнее время у него появилась способность к компромиссам.

И ещё: с годами он научился прощать себе и другим многие человеческие слабости и не обращать внимания на пустяки.

- Молчишь? – вновь раздался её голос.

Ну, что он мог сказать? Рождение ребёнка неминуемо влекло за собой множество осложнений. Хотя, с другой стороны, это могло разом решить все проблемы.

- Я ведь вижу, - сказала Света. – И всё понимаю. Если хочешь, я уеду к маме. А потом переведусь в Пулково. Займусь, наконец, теорией.

- Прекрати… - он повернулся лицом к ней и провёл пальцем по её шее. Она была напряжена, словно перед криком.

- Всё хорошо, - прошептал он. – Конечно, труднее будет с твоей диссертацией, но всё будет хорошо. Я рад, что у нас будет ребёнок.

Света тяжело вздохнула.

- Прости, - прошептал он. – Просто очень устал. Может быть, поэтому чувства притупились. Не остаётся сил для нормальной жизни. Но ведь я обыкновенный человек…

- Ты уверен?

- В чём? – голос его прозвучал напряжённо.

- В том, что ты обыкновенный человек…

- Что ты имеешь в виду?

- Не обращай внимания...

- И всё-таки, что ты имела в виду?

- Просто начиталась фантастики. Но ты действительно не такой, как большинство… - Света прижалась губами к его руке. – Признаться, сначала думала, ты прикидываешься, не верила. Потом убедилась и… полюбила ещё больше. Ты действительно какой-то… не от мира сего.

- Что читала? – он попытался перевести разговор на другую тему.

- Да так, обычное чтиво: пришельцы, межзвёздные перелёты… Но пара рассказов мне понравилась. Вернее, не сами рассказы, а их идеи…

- Идеи?

- Тебе это действительно интересно?

- Да, действительно. Впрочем, если не хочешь…

- Почему же… - Света встала с кровати, включила свет и открыла книгу в яркой обложке.

- И ты тратишь на это время? – он невольно улыбнулся.

- Вот первый из рассказов, - полистав, сказала Света. – Но лучше перескажу суть в двух словах, - Света положила книгу. – То, что Солнечная система расположена в окраинной области Галактики даже тебе, литератору, известно. Старые стабильные звёзды, то есть красные и жёлтые карлики, на планетах которых возможна жизнь, сконцентрированы в шаровые скопления, которые по мысли автора, являются как бы звёздными городами. Проводя аналогию с нашей цивилизацией, автор доказывает, что процессы, происходящие во вселенной, сохранили свой естественный порядок лишь на окраине Галактики, которая объявлена заповедной зоной. В одном из таких заповедников мы и живём. Именно поэтому здесь редки визиты представителей высокоразвитых цивилизаций. К нам запрещён доступ праздным туристам, чтобы они у нас не наследили ненароком во время очередного пикника.

- Спасибо, что не произвела меня в межзвёздные туристы, - он усмехнулся. – Кто же я, в таком случае?

- Скорее всего, учёный… - она была совершенно серьёзна. – Ведь в заповедниках за жизнью первозданной природы наблюдают специалисты. При этом они стараются быть незаметными, чтобы изучать естественное поведение животных.

- Логично, - он постарался улыбнуться, но улыбка получилась неестественной. – Однако не оскорбительно ли сравнивать нас с животными?

- Представителям цивилизаций, обогнавших нас в развитии на миллионы лет, мы покажемся не умнее каких-нибудь букашек. Когда, к примеру, энтомологи проводят эксперименты, муравьи, или пчёлы вряд ли понимают, что происходит в действительности. Они принимают последствия действий пришельцев за естественные процессы… - внезапно Света замолчала и побледнела.

- Что с тобой? – он обеспокоенно приподнялся, всматриваясь в её лицо.

- Ничего, - прошептала она сквозь стиснутые зубы. – Теперь такое у меня будет всё чаще…

- Может, врача вызвать?!

- Успокойся... – она попыталась улыбнуться. – Это – нормально. Просто воздуха не хватает.

- Может, прогуляемся? Погода отличная.

- Хорошо, я сейчас… Ты одевайся…

Через несколько минут они уже шли по тропинке к лесу, темнеющему за зданием солнечного телескопа. Яркая дорожка Млечного Пути аркой соединяла противоположные стороны горизонта. Прямо над головой ярко сияла Вега. Звёздами было усыпано всё небо и даже полная Луна, висящая над горами, не могла помешать видеть их.

- Наверное, никогда и не привыкну к грандиозности звёздного неба, - прошептала Света. – И ведь вокруг многих из этих искорок существует жизнь…

- А мы мирно пасёмся в своём заповеднике, - продолжил он.

- Так ли уж мирно? В том-то и дело, что живём, как на пороховой бочке! Того и гляди всё вокруг взлетит в тартарары!

- В тартарары не взлетают, а падают, - он постарался улыбнуться.

- Не придирайся…

- И как же твои добрые инопланетяне допускают такое? Непорядок в нашем заповеднике. Что это, недосмотр галактических егерей или ещё что?

- Существуют болезни роста, - Света не желала поддерживать его шутливого тона. - Наша цивилизация – младенец по сравнению с древними цивилизациями Галактики. А многими болезнями лучше переболеть в детстве, чтобы выработался иммунитет на всю оставшуюся жизнь. Если мы, люди, то есть клетки, из которых состоит организм человечества, сами не выработаем иммунитет против войн, кризисов и прочих идиотизмов, то не помогут и лекарства галактических докторов. И старшие братья по разуму это понимают. Что поделать, наверное, некоторые цивилизации не доживают до зрелого возраста и не включаются в галактический социум. И это закономерно, ведь больные являются носителями инфекции. Конечно, развитые цивилизации Галактики помогают младшим братьям кое-какими лекарствами, но даже мы уже знаем, какая это опасная штука – лекарства…

- Что-то лечат, а что-то калечат?

- К тому же частое употребление лекарств ослабляет собственные защитные силы организма…

- Значит, нечего надеяться на братьев по разуму? – спросил он. – Остаётся рассчитывать только на собственные силы?

- Не знаю… - Света остановилась. Они как раз подошли к опушке леса.

- Страшно? – он обнял её за плечи.

- Говорят, здесь медведи водятся.

- Может, вернёмся?

- Нет, погуляем ещё немного. Давно не бродила вот так, просто. Да и в небо обычно приходиться смотреть лишь по долгу службы. Смотри, метеор!

- Успела загадать желание?

- У меня сейчас одно желание: чтобы маленький был похож на тебя. Чтобы был такой же умный и… немного загадочный.

- Слушай, - он остановился. – Весь вечер какие-то намёки…

- Успокойся, больше не буду, - Света рассмеялась. – Но имей в виду: в каждой шутке – лишь доля шутки…

Был конец сентября, но горное солнце грело по-летнему жарко.

К концу пребывания в обсерватории Андрей Янин загорел, словно пробыл в горах целое лето. Время его командировки истекало и пора было возвращаться. Но возвращаться не хотелось. Горы, ультрамариновое небо и чистый, слегка разряженный воздух, навевали воспоминания о той Земле, которую он покинул. Эти воспоминания и мучили, и согревали. Они были нужны ему, как нечто тонкое, легко рвущееся, что ещё связывало его с родным, невообразимо далёким миром.

- У них там мощная вероятностная флюктуация, - сказал ему Новицкий перед отправкой. – Автоматические хроноскопы передали, что они слишком близки к Мосту Эйнштейна, разгадке Тёмной материии Бозону Хикса…

- У них он тоже называется Бозоном Хикса?

- В том-то и дело. Этот мир почти не отличается от того, из которого ты явился. Если тебе понравится, сможешь остаться там навсегда.

- А надолго?

- Не меньше, чем на полгода. Придётся заблокировать часть памяти, чтобы тебе было легче адаптироваться на той Земле, в том времени. Собственно, ты отправляешься в мир своей молодости. Если захочешь остаться, всё, происходившее с тобой во время твоих межзвёздных скитаний, начнёт восприниматься, как сон.

- В том мире, как я понимаю, имеется и свой Андрей Янин?

- Правильно понимаешь. Там он такой, каким ты был лет двести назад.

- Балбес средних лет?

- Ему там ещё и пятнадцати нет. Мог бы быть твоим сыном.

- И кем же я буду на этот раз?

- Думаю, лучше всего – писателем-фантастом. Если захочешь, сможешь чуток скорректировать их мир своей фантастикой. Кое-какие воспоминания о приключениях в разных мирах у тебя сохранятся. А лишние для того мира знания мы просто заблокируем. Но, повторяю, если решишь остаться там навсегда, то вообще забудешь, кем был до того.

- И мне останется жить там каких-нибудь тридцать-сорок лет?

- Будешь вести правильный образ жизнии шестьдесят протянешь.

- И не останется способностей к телепортации и прочим чудесам?

- Через год ты разучишься даже трансформировать свой организм.

- И что же может заставить меня отказаться от имеющихся возможностей?

- Любовь… - Новицкий помолчал. - Мы выбрали тебя, потому что в том мире многое зависит от женщины, стоящей на пороге совершенно преждевременного открытия. Она потенциальный лауреат Нобелевской премии. Её открытие ещё больше усилит отставание их гуманитарной сферы от точных наук. К чему это приводит, сам знаешь…

- И всё-таки, почему именно я?

- Эта женщина, альтернативный вариант твоей первой любви…

- У меня этих любовей за два века столько было!..

- Я имею в виду самую первую любовь. В девятом классе…

- Света? – спросил Андрей после некоторого молчания.

- В том мире она тоже синий чулок, погрязший по уши в своих формулах…

- Вроде Склодовской-Кюри?

- Да, она там астрофизик…

Они шли по тропинке. По той самой тропинке, которая привела их пару ночей назад к водопаду. Огромные сосны с голубоватыми иглами давали прохладную тень и жарко не было. Чистый горный воздух казался более плотным от запахов леса и птичьего гомона.

- Ты слышал о теории бифуркации? – спросила вдруг Света.

- Бифуркации? – переспросил Андрей. – Нет.

- Странно… - Света недоверчиво взглянула на него. – При твоём-то объёме знаний…

- Я не обязан знать всё на свете…

- По этой теории в каждый квант времени рождаются новые вероятностные миры или, если хочешь, альтернативные миры...

- Значит их бесконечное множество?!

- Совершенно верно. Теоретически могут даже существовать точки перехода между этими мирами. Есть такое понятие – Мост Эйнштейна… Короче, в принципе, возможно даже создание машины времени. Только при переходе во времени будет происходить попадание в прошлое или будущее альтернативных миров. Причём некоторые из них могут почти не отличаться от нашего. В одном из них мы могли и не встретиться, через столько лет...

- Хорошо, что мы живём не в таком мире, - пробормотал он. - Мне запомнилось твоё сравнение нашего мира с пороховой бочкой. Увы, это соответствует реальному положению дел, однако всё не так безнадежно…

Света молчала, глядя на радугу, висящую над водопадом.

- Посидим? – предложил он.

Света пожала плечами.

Андрей снял куртку, расстелил её на камень, теперь они могли сесть рядом.

Он не знал, как ей всё объяснить. Он мучился, разрываясь между долгом, требующим лишь минимального вмешательства в дела этой планеты, и велениями сердца, словно разморозившегося здесь после долгого сна. Именно поэтому он работал, не покладая рук, стараясь сбалансировать темпы развития науки этого мира с нравственными и этическими нормами общества. А они во многом зависли от социального устройства этого мира.

Догадки Светы были верны. В этой вселенной Земля была закрыта для случайных галактических посетителей. Лишь подготовленные специалисты могли изучать и слегка корректировать развитие этой цивилизации, не принося вреда своей деятельностью, хотя иногда и бывали исключения.

- Я вспомнил наш вчерашний разговор, - сказал он. – Как ты представляешь взаимоотношения галактических цивилизаций, стоящих на разных уровнях развития?

- Учитель и ученик, - быстро ответила Света, словно ждавшая этот вопрос. – Умный, тонкий учитель, воспитывающий ученика таким образом, что малыш и не подозревает о том, что делает всё не совсем по собственному желанию, а по программе, разработанной учителем.

- Тогда это скорее дрессировщик, который работает по принципу «кнут и пряник», как мы это делаем с нашими братьями меньшими.

- Я сгустила краски, когда сравнила людей с букашками. Люди, к счастью, не муравьи…

- Именно! Они часто поступают наперекор своим педагогам и родителям! К тому же, откуда у тебя такая уверенность, что эти твои учителя добры? Не преследуют ли они каких-то своих, корыстных целей?

- Вряд ли цивилизациям, обогнавшим нас в развитии на миллионы лет, сложно уничтожить нас. Но зачем? Ведь даже мы начинаем охранять от уничтожения всяких там бабочек и тигров, занесённых в Красную книгу. Для чего нас уничтожать? Места во вселенной достаточно…

- Для белковых, гуманоидных форм жизни, которая только и подходит нам для контакта, необходимы условия, близкие к земным, - возразил Андрей. - А планет, похожих на Землю, не так уж много...

- Однако, по мере развития, цивилизации, скорее всего, либо начинают приспосабливать для своих нужд миры, ранее не пригодные для жизни, либо так овладевают своим генетическим аппаратом, что могут жить на любых планетах, или даже в открытом космосе, как об этом писал ещё Циолковский.

Андрей задумался.

- Чего молчишь? – спросила Света.

- Да вот вспомнил о браконьерах, которые орудуют в заповедниках. К тому же нередко воспитание невозможно без насилия! Даже самые добрейшие папы и мамы шлёпают чад по попкам, когда они, к примеру, какают не там, где надо.

- Я думаю, одной из главных функций родителей и учителей является забота о том, чтобы детки не узнали раньше времени того, что им знать рановато, - задумчиво сказала Света, как-то странно глядя на Андрея.

- Что же, рассказывать детям про аистов и капусту? - Андрей улыбнулся, делая вид, что не замечает её изучающего взгляда. - Хотя бы для того, чтобы они раньше времени не тыкали своими «пестиками» в «тычинки»?

- Ты вот смеёшься, а не представляешь, сколько абортов сейчас делают школьницы, - грустно сказала Света. – Не то, что в наше время. Я, например, про всё узнала только на уроках биологии и анатомии.

- Ну, ты, скажем так, была девочкой нетипичной, - Андрей невольно улыбнулся, вспомнив её в восьмом классе.

- Это меня так папа и бабушка воспитали, после смерти мамы. Бабушка, вообще была очень набожной. Но я для того, чтобы поверить в гипотезу о существовании Бога, уже слишком много знала. Я ведь записалась в астрономический кружок в третьем классе.

- Ты не веришь в Бога?! – удивился Андрей.

- Ну, если под Богом подразумевать цивилизации, способные создавать новые миры и прочие космические чудеса… Религия, скорее всего, необходима лишь на ранних этапах развития цивилизации, когда при помощи примитивных понятий необходимо объяснить смертным, что такое хорошо, и что такое плохо…

- Ну, а сейчас нужна вера в Бога?

- Думаю, что да. Ведь большая часть населения всё ещё не очень развита. Пусть, уж, лучше боятся адских мук и прочих наказаний за грехи…

- Тогда спасибо бабушке, что ты стала такой, - Андрей встал и потянул за собой Свету. – Пойдём, прохладно становится, а ты теперь должна думать не только о себе, - он обнял Свету, затем накинул на неё свою куртку, и они пошли к посёлку астрономов…

Ночью он долго не мог уснуть. Некоторое время прислушивался к ровному дыханию Светы. Лунный свет, пробиваясь сквозь щель между шторами, освещал всю её, лежащую рядом. Вглядываясь в ставшие родными черты её милого, слегка усталого лица, он почувствовал, как болезненно сжимается сердце. Да, он любил её. Наперекор всякой логике он всем своим обновившимся в этом мире существом любил её, как любил всю эту планету, так напоминавшую Землю его юности. Теперь он не мог равнодушно руководствоваться лишь доводами рассудка и пунктами инструкций.

Он вспомнил рассуждения Светы о галактических учителях и грустно улыбнулся. Нет, он не был сгустком силовых полей хотя, при желании, мог творить такое, до чего не додумались здешние фантасты, но он был человеком из плоти и крови, во всяком случае, в своём нормальном состоянии. У него тоже было сердце, способное любить и страдать, а мозг его, несравненно превосходящий своей мощью мозг любого обитателя этого мира, тоже знал мучительные сомнения.

Убедившись, что Света спит, он осторожно встал с кровати и спустился в гостиную. В руках у него была книга. Та самая, в красочной обложке, которую она читала вчера. Фантастика.

На восприятие информации, заложенной в первом рассказе, ушло около минуты. В рассказе не было и половины того, о чём говорила Света. И всё-таки он был опасен высказываемыми в нём идеями. Но не это его волновало. Его удивляла необъяснимая прозорливость Светы. Неужели она каким-то образом воспринимает мои мысли и знания, думал он. Может быть, наше слишком тесное общение опасно? Но ведь она не экстрасенс! Конечно, она хорошо изучила меня, но неужели любовь настолько сближает людей, что у них не может быть тайн друг от друга?!

Он нервно прошёлся по комнате, затем, подойдя к окну, некоторое время смотрел на яркий диск луны.

Может быть, рассказать ей обо всём, подумал он. Она поймёт, как нелегко мне видеть всё, что творится вокруг и не вмешиваться. Да, конечно, правы те, кто составлял инструкции: человечество должно само выработать иммунитет против болезней, но и вовсе не вмешиваться нельзя. Тем более, что скоро появится сын и он не сможет не заботиться о его будущем.

Он вновь вернулся к изучению книги. Кроме идей, о которых говорила Света, он обнаружил в одном из рассказов довольно логичное описание принципа прокола мембран между пространствами.

Придётся изъять и это, подумал он.

До сеанса связи с Новицким оставался час.

Успею, решил он и вышел из дома.

Сосредоточившись, он перенёсся на несколько месяцев в прошлое. Да, конечно, он перенёсся не в прошлое этого мира, а в прошлое одного из альтернативных миров, но этот мир, практически, не отличался от того мира, в котором он только что находился. В нём сейчас, в посёлке астрономов, тоже спала Света, с их будущим сыном в чреве…

… В редакции шло обсуждение рассказов, отобранных для сборника фантастики. Спор был в самом разгаре.

Невидимый и неслышимый он повис рядом с редактором сборника.

- Так можно додуматься до полного абсурда, - убеждённо говорил невысокий, склонный к полноте мужчина, поблескивая стёклами модных очков. – Я понимаю, что в предлагаемых рассказах имеются новые идеи, но, дорогие мои, пожалейте читателя! Мало у него и без нас забот?! Цены растут быстрее, чем безработица! Пусть нас обвиняют в потакании эскапизму, но куда же ещё людям бежать от горькой действительности?! Не все могут позволить себе плескаться в водах тёплых морей и загорать под пальмами!

- Действительно, что хорошего в том, что от чтения книг отпадёт ещё часть потенциальных читателей? – поддержала очкарика симпатичная и очень энергичная девушка. – В Сети - сотни занимательных онлайн-игр, тысячи лихо закрученных боевиков, фантастические блокбастеры со всеми этими терминаторами, чужими и аватарами. Я уже не говорю об эльфах, драконах и прочих гоблинах. Эти фильмы, приправленные красочными спецэффектами, просчитаны продюсерами и сценаристами на сто ходов вперёд! Это примитивно, но наши книги тоже должна раскупаться!

- Вы предлагаете не публиковать два лучших рассказа? – уныло спросил редактор. – Но ведь намечается рост популярности твёрдой научной фантастики!

- Не предлагаю, а настаиваю! – девушка мило улыбнулась. – Ведь я отвечаю за связь с читателями! И поверьте, я хорошо знаю своё дело…

Сосредоточившись, Андрей вошёл в телепатический контакт с редактором сборника.

- Да, мы, к сожалению, должны учитывать общую ситуацию, - согласился с девушкой редактор. – Идеи этих рассказов несколько э-э… преждевременны…

Эти слова редактор сказал буквально под диктовку Андрея.

Это был его последний поступок, для совершения которого он воспользовался сверхъестественными, с точки зрения обитателей этого мира, способностями…

Когда он вернулся в посёлок астрономов, Света, по-прежнему, спала.

«Галактический заповедник», вспомнил он, глядя на Свету, и грустно усмехнулся. Не заповедник, а больница! А ещё точнее – лепрозорий, в котором больная младенческая цивилизация борется за свою жизнь, под наблюдением умных, но в данном случае бессильных врачей! Сколько мук доставляло им, мудрым, наблюдать за протеканием этой болезни, за борением сил добра и разума с жестокостью и равнодушием, почти в равной мере присущим большей части представителей этой цивилизации. И тем больнее было видеть, как гибли в борьбе с невежеством, жадностью и властолюбием светлые ростки будущего, как гасли свойственные юности оптимизм и дерзкая мечта, после столкновения с действительностью.

Такова жизнь, думал он, подходя к окну. Лишь пройдя через муки познания, сквозь борьбу со всем тёмным в самих себе, через постижение закона развития Жизни как космического явления, начав руководствоваться им в своём эволюционном развитии, разумные существа Вселенной завоёвывают право достичь вершин познания и вступить в содружество галактических миров.

Да, всё было правильно. Но он не мог равнодушно взирать на балансирование целой цивилизации на краю гибели. Сколько же ещё будут править этим миром бессовестные корыстолюбцы и властолюбцы, в то время, когда лучшие умы, не способные на жестокость, но являющиеся надеждой человечества, влачат жалкое существование?! Он прекрасно понимал, что процесс исторического развития медлителен, что вмешиваться в него опасно, ибо невозможно предугадать абсолютно все последствия такого вмешательства. Но действовать не как супермен, а как обычный человек, как простой смертный, пользуясь ограниченными возможностями нормального обитателя этого мира, ему никто не мог запретить.

Однако для того, чтобы получить такое право, он должен был лишиться всего, что отличало его от остальных обитателей этого мира. Бороться за счастливое будущее этой Земли он мог лишь, став обыкновенным человеком этого альтернативного мира.

Так гласил закон, проверенный тысячелетиями развития галактических цивилизаций…

До сеанса связи оставалось несколько минут.

Он был спокоен.

Решение было им принято окончательно: через несколько минут он из почти бессмертного бога, должен был превратиться в простого смертного человека этого мира…